Разумеется такой разговор невозможен без участия в нем ключевой фигуры отечественной урбанистики - Вячеслава Леонидовича Глазычева. Мы опирались на широкий корпус его работ, статей, интервью, публичных выступлений и книг, чтобы обобщить его точку зрения на стратегическое планирование для городов в России, с одной стороны. С другой, активное внедрение и обсуждение профессиональным и академическим сообществом мастер-плана -  как ключевого инструмента стратегичесокго управление и развития сделала его наилучшим примером для сравнительного анализа. 
Чтобы создать репрезентативную картину использовался метод контент-анализа для оценки работ В. Л. Глазычева. Среди более 50 источников мы выделили только те, где есть упоминания “муниципальное управление”, “стратегический план”,  “мастер план”,  “городское управление”, “городские сообщества”, “городское развитие”, “горожане”.  
Изучив полученные материалы, мы постарались выделить основные тезисы, фиксирующие позицию Вячеслава Леонидовича в отношении темы исследования. В рамках данной статьи будем цитировать наиболее яркие его высказывания и рассуждения. С другой стороны, мы опирались на промежуточную версию документа “Методические рекомендации по разработке мастер-планов развития территорий” - данная методология разрабатывается сейчас совместными усилиями Минстроя РФ, Минэк РФ, ЦСР, а также широким кругом специалистов и организаций, представляющих градостроительное сообщество, в том числе и авторами данной статьи.

Первое. Долгое время мы не были аккуратны в значениях - о долгосрочном и комплексном развитии городов в России говорилось с помощью разных терминов и “стратегический план” прочно вошел в словарный оборот только в новейшей истории России и, конечно, с уверенной подачи Глазычева, в своих выступлениях и статьях он неоднократно использует это выражение, давая очень точную интерпретацию - стратегический план - как глобальный запрос на стратегию для российский городов, причем стратегию не федерального, а локального, местного уровня, самостоятельную, самопонятаю и самосозданную (тексты Вячеслава Леонидовича настолько заразительны словообразованием, что и мы попали под это влияние):
“До сих пор настоящей стратегии в российских городах не было, потому что действительно не было на неё запроса. Мы сейчас пытаемся такую стратегию сделать для Москвы. Понимание дается с большим трудом — в том числе, внутри экспертного сообщества. Это очень непросто — гуманитарные подходы соединить с технократическими, экономические с градостроительными, и так далее. И непросто даются контакты с нашим заказчиком — государством. Не потому, что кто-то там не хочет развития, а потому, что заказчик живет в логике советской школы: мыслит госпланом, но при отсутствии самого госплана. Его в основном волнует: что в конкретном месте будем строить? Это не уровень ни стратегии, ни генплана.” 
Как только мы пониманием, что стратегический план действует в определенных административных и экономических условиях, задаемся вопросом, какое место сейчас стратегический план или мастер-план занимает в иерархии политических решений? Каковы его экономические возможности и административная воля?
Обратимся к современным Методическим рекомендациям разработанным в соответствии с положениями Федерального закона «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации» и Федерального закона «О стратегическом планировании в Российской Федерации» в целях методического обеспечения органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и иных участников подготовки мастер-планов развития территорий или просто мастер-планов. В данном документе отсутствует формулировка мастер-плана как такового, но из целей и задач ясно, что это инструмент стратегического управления и развития территорий, и довольно комплексный, учитывая широкий перечень направлений городских состояний, которые должны учесть разработчики, чтобы его подготовить и реализовать. Но разве про это стратегия? 
Стратегия всегда имеет приоритет, главный вектор. В рамках методических рекомендаций (далее по тексту обозначим это Методология) предлагается рассмотреть «миссию территории» – роль территории, определенная в соответствии с экономическим, пространственным и социо-культурным положением территории в системе страны, региона и агломерации (при наличии), основанная на ценностях целевых групп и являющаяся основанием для выбора цели и задач развития города; «специализацию» – отрасль, которую приоритетно развивать в территории, ввиду ее особенностей и преимуществ; и даже «стратегическое видение развития» – перспективное состояние социально экономического и пространственного развития территории, которое будет достигнуто по результатам реализации мастер-плана; а также такую немаловажную характеристику как «функциональная роль» – критерий включения населенного пункта в Единый перечень ОНП и задачи в реализации приоритетов пространственного развития Российской Федерации, обозначенных в Стратегии пространственного развития Российской Федерации, в соответствии с этим критерием (населенные пункты, в которых реализуются новые инвестиционные проекты, существенно влияющие на экономику; стратегические населенные пункты, обеспечивающие национальную безопасность и обслуживающие критическую инфраструктуру; городские агломерации и административные центры, не формирующие агломерацию). 
Все вышеперечисленные понятия, используемые авторами современной Методологии безусловно позволят лучше понять каждую территорию отдельно, но не создают необходимый генерализации для перехода стратегического или мастер плана от инструмента исключительно градостроительной политики к инструменту инвестиционно-градостроительной политики, то есть, имеющему очень конкретную задачу  - мобилизации наиболее перспективных ресурсов территории для привлечения долгосрочных инвестиций.

Второе. В ходе управления любым процессом встает вопрос о том, кто и как будет им управлять? Сегодняшнее положении мастер-плана еще не закреплено, но это, будем надеется, вскоре произойдет. Представляя гипотетическую ситуации и опираясь на промежуточные версии можно представить какой политический статус имеет этот документ сам по себе и какие возможности, кому дает в системе муниципального управления, федеральных программ, госкорпораций и федеральных ведомств, с одной стороны и рассуждения В. Л. на данную тему. 
Начнем с яркого высказывания В. Л.:
“Пока задачи управлять развитием возлагаются на те же структуры, которые принимают ежедневные рутинные решения. А это просто совершенно разные типы деятельности. Если сделать какое-то учреждение институтом развития, поставить коробку и назначить в ней начальника — это будет катастрофа. Значит, надо выстроить систему отношений экспертных сообществ, связей с жителями и так далее.”
В широком смысле Глазычев говорит о децентрализации инициативы, интересов и полномочий, о том, что у разработки стратегического плана или мастер-плана не может быть одной структуры. Централизация в данном случае предполагает уход всего важного многоакторного диалога о будущем города с местного уровня на иной (возможно федеральный). То есть исходное положение о том, что стратегия - это запрос того сообщества чьей она является, той территории - теряет смысл. В Методологии предложено организовать квалификационные комиссии для квалифицированного отсмотра мастер-планов, проверки на соответствие методологии. Но вопрос о том, кто может инициировать разработку стратегического мастер-плана остается открытым, формально это “органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления и иные участники”. Фактически инициаторами становятся финансово-промышленные корпорации, власти субъекта федерации. Разработка уходит частным компаниям или госкорпорациям, а реализация становится самым сложным вопросом. Как правило мероприятия мастер-плана затрагивают самый широкий круг вопросов, связанных с разными уровнем власти, вовлеченности местного бизнеса и горожан, территориальными и правовыми регламентами. Порой самыми эффективными структурами оказываются созданные под задачи реализации мастер-плана НКО. Они выступают своеобразные медиаторы и менеджеры процессов, указанных в стратегии.
Замечание Вячеслава Леонидовича о необходимости выстраивания системы отношений, формальных и неформальным, между участниками процесса создания и реализации стратегического плана фактически становится решающем фактором успешного развития. По сути, внешний разработчик может придумать позитивный сценарий изменений по-разному. Но если эта процедура не будет предполагать тесную связку с локализованной управленческой структурой, способной юридически и политически представлять и продвигать положения мастер-плана, итоги такой работы кажутся довольно сомнительными. В реальности данная структура еще должна содержать в составе учредителей местную финансово-промышленную корпорацию и иметь высокий уровень доверия со стороны Губернатора, как главы региона, полностью отвечающего за результаты реализации мастер-плана.

Третье. Мастер-план - это возможность внести баланс в текущую диспропорцию местного,  регионального и федерального бюджета в плане распределения налоговых поступлений. Например, путем принятия положения о том, что поступления от инвест-проектов в рамках МП будут идти в местный бюджет. По имеющимся работам очевидно, что Вячеслав Леонидович был крайне обеспокоен экономическим положением российских городов (политическим тоже, но этому посвящен следующий тезис данного обзора). Следующая цитата может подкрепить наше наблюдения:
“Думается, города и городская среда смогут развиваться успешно только тогда, когда они станут нормальными самостоятельными территориальными субъектами, способными планировать свое будущее.
Сейчас перед каждым регионом страны стоит вопрос о штучном выборе городов, которые должны стать точками опоры. Подчеркиваем — штучном выборе.
Штучный выбор — это всегда вопрос конкретного знания и ориентирования на местности. Успешно реализовать его из центра невозможно. А знание это нынче очень невелико, во многом это проблема подготовки статистики.
Давно пора отдать весь налог на прибыль в регион — ведь больше и отдать-то нечего.”
Смелое предложение сделать налог на прибыль не федеральным, а региональным отчасти работает. В 2025 году налог на прибыль организаций составил 25% - из них 17% передают в региональный бюджет, 8% — в федеральный. Такое распределение будет действовать до конца 2030 года. Однако далее уже регион самостоятельно перераспределяет между муниципалитетами и городами полученные налоговые поступления. Местный бюджет (бюджет города) практически не имеет самостоятельных налоговых поступлений и это приводит в рамках мастер-плана к следующей ситуации. Администрация города, которая должна быть больше всех мотивирована в разработке данной стратегии, в привлечении инвестиций, создании новых рабочих мест, то есть всего того, что привлечет деятельность и работников в город и увеличит налогооблагаемую базу - в этом мало заинтересована, просто потому, что налоги от результатов местной стратегии уйдут в федеральный бюджет и бюджет региона, а уже в какой пропорции они вернутся обратно - сказать довольно сложно. Для полной картины приведем основные налоги, действующие в городе, и текущий баланс перераспределения налоговых поступлений:

Четвертое. Продолжением экономической стороны в данном обзоре следует политическая сторона стратегического развития города. В работах Глазычева мы также находим интересные замечания по данному вопросу, он много и подробно рассматривает особенности российских городов, например такие:
“Что касается федеральной политики, то она носит ярко выраженный антигородской характер. Просто потому, что существующий объем полномочий, предоставляемых городу, очевидно не соответствует его финансовым возможностям. Даже в теории не соответствует, то есть центральная власть прекрасно знает, что, даже собрав все налоги, город всё равно не потянет объем собственных обязательств перед населением. Все это выглядит как попытка сбросить ответственность за происходящее в стране с себя на тех, кто рангом пониже. Ответственность сбрасывают, а средств не дают. Поэтому наши города выглядят чудовищно недокормленными и говорить о развитии здесь можно с трудом.”
Конечно, этой цитате почти 14 лет, с тех пор российские города “прибавили вес” выражаясь в терминах автора, это отражают индексы и показатели различного уровня - ВНП, ВГП, Индекс качества городской среды и прочее. Однако связано ли это с общим ростом уровня экономики в стране или является результатом эффективной политики Министерства строительства и жилищного хозяйства, а также мер политического управления, сказать сложно. 
Также как сложно отрицать, что на данный момент полномочия местной администрации крайне ограничены и практически не влияют на масштабные городские проекты - будь то инфраструктурные, связанные с развитие транспортной, инженерной, социальной инфраструктуру или инвестиционные, связанные с запуском новым производственных, туристических  и прочих коммерческих проектов. Как на местном уровне администрация может инициировать или отвечать за принятые решения в рамках масштабных стратегических задач настоящая Методология не дает прямого ответа. А вот Вячеслав Леонидович предлагает подумать над тем, что будет если этих полномочий так и не появится:
“— власти субъектов федерации потеряли самостоятельность в выборе целей развития и средств их достижения, их деятельность стала детально регламентироваться на федеральном уровне;
— достигла критического уровня финансовая централизация. Доля консолидированного бюджета РФ, остающаяся в распоряжении субнациональных органов власти для реализации собственных полномочий и решения вопросов местного значения, составила в 2005 году 45%, а в 2010 году — 37%. Доля целевых межбюджетных трансфертов, наоборот, выросла с 24% в 2005 году до 63% в 2010 году; 
— сложилась практика осуществления федеральными властями крупных проектов в сфере компетенции субъектов федерации и органов местного самоуправления, что является искажением принципа разграничения полномочий;
— возложение ответственности на глав регионов за исполнение и региональных, и муниципальных полномочий вкупе с предоставлением им разнообразных возможностей вмешиваться в формирование и деятельность органов местного самоуправления фактически привело к ликвидации самостоятельности муниципальных органов власти. Практически не осталось вопросов местного значения, которые население решало бы самостоятельно.
Все это происходит в условиях, когда повышение конкурентоспособности территорий, их превращение в центры инновационного развития становится ключевым фактором экономического роста.”
Коллеги из Институт экономики города КБ Strelka так оценивают текущую ситуацию
“Сегодня рост ВГП напрямую вносит вклад в муниципальный бюджет только через увеличение НДФЛ (в городской бюджет идет от 15% и более, если регион устанавливает дополнительные отчисления), земельного налога с юридических лиц, доходов от операций с имуществом и налогов по специальным налоговым режимам , которые составляют около половины бюджета города и менее 3% ВГП .
Столь малая степень конверсии ВГП в доходы муниципального бюджета объясняется спецификой бюджетной системы Российской Федерации: местный бюджет практически не получает доходов от локализованного в городе бизнеса. Налог на прибыль и имущество организаций по федеральному законодательству подлежит зачислению в региональный и федеральный бюджет, НДС полностью идет в федеральный бюджет.”
Проект Методологии, на данный момент, не предполагает никаких изменений в отношении перераспределения налоговых поступлений, хотя такое можно было бы допустить в отношении тех инвестиционных проектов, которые реализуются в городах именно в рамках мастер плана. 
Если представить данную ситуацию, то в целом, выиграли все участники процесса: федеральные законы не меняются, так как инициатива касается не всей экономической деятельности в целом, а исключительно инвестпроектов в рамках мастер-плана; у местного бюджета появляется преимущество в виде прямых налоговых  поступлений от налога на прибыль организаций, у организаций - основание договариваться с администрацией конкретного города. 

Пятое. Горожане как [экономический] ресурс.
“Да, народ небогат, но у него гигантские средства, которые не используются экономикой. Я провел целый ряд исследований в этом отношении на уровне нескольких формально сельских районов Калужской губернии. Три района — и 8,5 миллиарда лежат на вкладах, подушку не считаем. Это хорошие деньги. Введение этих ресурсов в средний бизнес дает потенциально серьезный инвестиционный толчок. Но где эти программы? И кто, кроме региональной власти вместе с муниципальной, такую задачу будет ставить?”
Этот тезис - самая большая слепая зона нашего исследования, потому что подробно изучить тематику того, как личные сбережения и доходы горожан участвуют и влияют в городской экономике мы не успели, однако обойти стороной это невозможно. Нам удалось пока увидеть самую очевидную связь между современной Методологией и средствами горожан, а именно - расчет Валового Городского Продукта (ВГП) как сумма первичных доходов распределительный метод (считаем его наиболее перспективным, к этому же методу склоняются ряд ведущих экономистов).
При расчете ВГП данным способом он складывается из: оплаты труда, валовой прибыли и чистых налогов на производство и импорт, что позволяет учесть различия в распределении доходов от создания добавленной стоимости между наемными работниками, компаниями и бюджетом. Однако в текущий версии Методологии в разделе 3.1.3 Анализ структуры экономики и построение прогноза, систематизация текущих и запланированных инвестиционных проектов, в Пункте 3.1.3.3. зафиксирован иной метод расчета, так называемый “производственный”, когда ВГП представляет собой сумму валовой добавленной стоимости (далее – ВДС) всех видов экономической деятельности (отраслей) городского округа или муниципального района субъекта Российской Федерации в основных ценах.
Глобально, разработчики вправе применять любой доказанный метод, но распределительный дает нам возможность разграничить эффекты от доходов горожан, городского бизнеса и бюджета. В перспективе, любые колебания экономики и ВГП интереснее будет рассматривать именно с данной позиции.
Шестое. Последний пункт касается очень важной области для осуществления любых стратегических, масштабных и долгосрочных изменений, планов в городе - исторического, культурного и социального локальных контекстов.
К сожалению, в рамках нашего сравнительного обзора они не встраивается в дихотомию предыдущих пяти тезисов, так как в актуальной Методологии эта часть аналитики, раздел и часть мастер-плана (которая обычно трансформируется в платформу бренда, работает со смыслами, идентичностью, чувством самоуважения и самопонимания горожан и добавленной стоимости продукта, удержанного работника для бизнеса) отсутствует как таковая, соответственно, не с чем провести сравнения. Однако Вячеслав Леонидович никогда не допустил бы подобной ситуации и позволяет нам завершить сравнительный обзор своими исключительными наблюдениями:
“Принципиально важная вещь — признание многоукладности России. Старое слово «многоукладность» хорошо использовали 100 лет назад. Но сейчас повсеместно делается вид, что её нет. Причем речь идет не только о многоукладности России в целом, но и большинства ее административных регионов, которые на самом деле представляют собой совокупности нескольких в географическом смысле разных стран.”
“Тойота приходила в Россию на основании предварительного анализа 200 показателей разных регионов. Выиграла Ленинградская область, и выиграла за счет того, что только она могла предоставить школу с преподаванием на японском языке. Мы обычно говорим о площадках, дорогах, электроэнергии, тепле и прочем, но вот это маленькое, но, как выяснилось, ключевое условие никто, кроме Ленинградской области, выполнить не смог. Поэтому получение такого детализированного знания о самом себе является, на мой взгляд, первостепенным условием успешной стратегической работы.”